18 декабря 2013 года
КП, 18.12.13:
В «Комсомольской правде» прошел «круглый стол», посвященный информационной безопасности детей в Сети
Участники «Круглого стола»:
ЛЕВИН Леонид Леонидович – депутат Государственной Думы, Первый заместитель председателя комитета ГД по информационной политике, информационным технологиям и связи
ПРИСТАНСКАЯ Ольга Валентиновна - Советник Уполномоченного при Президенте РФ по правам ребенка
СОБКИН Владимир Самуилович – директор Института социологии образования Российской академии образования
МАТВЕЕВА Лидия Владимировна – профессор факультета психологии МГУ им. Ломоносова
ПЕРЕСЕДОВ Илья Геннадьевич - исполнительный директор фонда "Разумный Интернет"
ВОРОБЬЕВ Андрей Александрович - директор департамента по связям с общественностью "RU-CENTER"
АМПЕЛОНСКИЙ Вадим Вячеславович - пресс-секретарь Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)
Вел «круглый стол» Сергей ПОНОМАРЕВ, зам. Главного редактора «Комсомольской правды».
Сказка о Буратино вреднее Леди Гага?
С. Пономарев:
- Добрый день, уважаемые коллеги! Как вы знаете, по инициативе Роскомнадзора была подготовлена концепция информационной безопасности детей, ее проект был опубликован на сайте Роскомнадзора. Сам факт публикации вызвал в обществе крайне неоднозначную реакцию - от полного одобрения до откровенной хулы и поношения. В связи с этим во взаимодействии с Роскомнадзором «Комсомолка» решилаи собрать вместе тех, кто разрабатывал эту концепцию, и их оппонентов. Чтобы обсудить, что же все-таки происходит в российском сегменте мировой Сети, что смотрит, слушает и ищет в интернете поколение, как говорят, «цифровых аборигенов», чем грозит цифровое неравенство внутри семьи, когда современные родители проводят в Интернете гораздо меньше времени, чем их дети и происходит фактически раскол поколений, какую роль играют медиа в формировании этических и нравственных ценностей.
В. Ампелонский:
- Обозначу позицию «Роскомнадзора» как правоприменительного органа. Действительно, в 2010 году в России был принят закон о защите детей от вредной информации, от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию. Та редакция законопроекта вводила возрастную маркировку для медиапродуктов от «0+ до 6+», от «6+ до 12+», от «12+ до 16+» и далее до совершеннолетия. В сентябре прошлого года вступили в силу поправки к этому закону, были введены в правовой оборот понятие запрещенной информации для детей, к которым законодатели отнесли информацию о детской порнографии, наркотиках и суициде. Были определены государственные органы, которые принимают решения, признавать ту или иную информацию запрещенной или нет. Роскомнадзор был определен в качестве государственного уполномоченного органа, который ведет единый реестр сайтов и интернет-ресурсов, публикующих вредную для детей и запрещенную в РФ информацию.
Однако в ходе применения закона ведомство столкнулось с массой проблем. Самая основная из них – это психологически и юридически неграмотное применение возрастной маркировки. Под возрастную маркировку «12+» попадали, например, такие известные всем детские произведения, как фильм «Приключения Буратино». В то же время концерт леди Гаги, который в Южной Корее маркируется «17+», у нас попадал под маркировку «12+». Образовались определенные перекосы с возрастной маркировкой как в одну, так и в другую сторону. Кроме того, выявился ряд пробелов в законодательстве, потому что закон был написан откровенно в оградительной, так скажем, форме.
В итоге при постоянном взаимодействии с экспертным сообществом Роскомнадзор пришел к выводу, что, применяя этот закон, нужно создавать, в том числе, и развивающее правовое поле, «разрешительную» площадку. К осени этого года руководство Роскомнадзора пришло к выводу, что необходим концептуальный и стратегический научный труд, исследование, которое помогло бы восполнить пробелы, которые есть в законодательстве, и привести в порядок ту правоприменительную практику, которая сложилась за год действия этого закона. Мы обратились к экспертам, к научному сообществу, которое нас поддержало и вызвалось написать такой труд.
В работе над концепцией приняли участие более 120 ученых, специалистов из разных областей гуманитарных знаний, они представляли более 20 ведущих научных и учебных заведений страны, государственных организаций, аппарата уполномоченного по правам ребенка при президенте РФ Павла Астахова. Госдума тоже поддержала это исследование. В достаточно короткие сроки был создан научный труд . В нем 2,5 тысячи страниц – огромный фолиант. С момента публикации документа на сайте Роскомнадзора, а это случилось 25 ноября, вокруг него было сломано немало копий, часть замечаний были справедливыми, но многие замечания относились к фразам, вырванным из контекста.
В. Ампелонский:
- Хочу подчеркнуть: концепция, о которой мы ведем речь, не носит нормативного характера – это научный труд, прежде всего, концептуальный, при этом, там содержится ряд положений по дополнению и совершенствованию действующего законодательства. Мы в ходе общественного обсуждения надеемся, что вместе с обществом совместно мы найдем правильные формулировки для этих предложений и дальше уже законодатели, изучив документ в тех правильных формулировках, к которым мы придем, что-то используют для дополнений и корректировки действующего законодательства.
Как сеть «Вконтакте» победила школьные уроки литературы
В. Собкин:
- В современной медиасреде происходит очень сложный процесс. Есть явные тренды, я это называю вестернизация отечественной культуры, когда литературные образцы, образцы кинопродукции - в основном западная продукция. Это означает, что транслируются определенные типы и нормы поведения. Здесь СМИ играют огромную роль… они организуют культурную жизнь на языке ребенка, на языке подростка.
С. Пономарев:
- Когда мы говорим об искусстве, о литературе, о восприятии ребенка, мы забываем зачастую о такой простой вещи: что для ребенка, для подростка сейчас имеется огромное количество возможностей доступа в интернет, где просто разгул кошмаров какой-то. Приведу только один пример. Социальная сеть «Вконтакте», наиболее популярная среди детей и подростков. Там и порнография откровенная, и суицидальные страницы, и клубы экстремистские, и все что угодно. При этом все попытки общества и контролирующих органов каким-то образом ограничить влияние данной конкретной социальной сети пока ни к чему не привели. С этим-то что делать? Не с высокой сферой настоящей литературы и настоящего искусства, а вот с этой обыденностью?
В. Собкин:
- Я говорю об очень практических вещах. Когда все это возникает, вот то, о чем вы сказали? Когда присутствует безделье и то, что можно назвать педагогической запущенностью. Когда ребенку нечем заняться. Когда пустота вокруг. Если у меня есть дело, у меня не хватает времени на пустые нажимания бессмысленных кнопок.
С. Пономарев:
- В чем граница между методическими и ограничительными действиями государства и, в частности, уполномоченных на то органов?
О. Пристанская:
- В эти дни в Москве проходит пятый Всероссийский психиатрический конгресс, на котором собрались лучшие специалисты в области охраны психического здоровья детей. Я вчера была на секции, посвященной детской психиатрии и обратила внимание на очень тревожные данные, которые приводили детские психологи, психиатры и неврологи. У нас значительное число детей, если не половина, страдают от дефицита родительского внимания. В том числе в самых внешне благополучных семьях. Но сейчас создана очень хорошая правовая база, ну, страдающая несовершенствами, естественно, и требующая развития, но она содержит определенный набор правил безопасного поведения детей в информационной среде, в том числе в Интернете, которые предоставляют и родителям, и педагогам, и воспитателям набор тех необходимых средств предотвращения причинения вреда детям, которые достаточно четко прописаны и в этом законе, а тем более в концепции.Не нужно воспринимать концепцию, которую разрабатывали ученые в союзе с детскими психологами, педагогами, журналистами, как какую-то дополнительную запретительную, ограничительную меру. Это результат очень серьезного научного труда, причем, такого сообщества людей, специалистов, которые не первый год занимаются проблемами информационной безопасности детей.
СПРАВКА «КП»
В результате исследования в 2008-2009 году состояния ценностно-нормативных ориентаций и правосознания несовершеннолетних и их отношение к информационной политике государства, и к средствам массовой информации (опрошивались старшеклассников и учащихся техникумов, колледжей и первых курсов вузов в нескольких регионах страны) были получены следующие результаты:
- более 50% опрошенных учащихся вузов оценили государственную политику в информационной сфере не выше тройки по пятибалльной системе, а определенная часть такую ситуацию оценили как катастрофическую
- 55,6% принявших участие в этом опросе студентов усматривают зависимость криминальной ситуации в стране от злоупотребления свободой массовой информации, а 78,7% - от пропаганды в СМИ насилия и жестокости
- каждый второй из опрошенных старшеклассников считает, что кинофильмы и телепередачи порождают злость, раздражение и агрессивность, способствуют привыканию к преступности и антиобщественному поведению как норме поведения и решения межличностных конфликтов. Каждый третий – что они служат образцом для подражания, формируют готовность совершения преступлений, способствуют росту терпимости по отношению к преступности.
- 40% школьников полагают, что такие передачи побуждают к насилию и жестокости, вызывают ощущение страха и незащищенности перед преступностью.
О. Пристанская:
- Мы далеки от мысли о том, что в транслируемых СМИ сцены с немотивированным, чрезмерным изображением насилия и жестокости непосредственно воздействуют на сознание и поведение детей. Очень важным моментом является то, как родители и другое ближайшее окружение детей – в том числе учителя, педагоги – разъясняют детям те угрозы, с которыми они могут встретиться в медиасреде. Очень важно развивать такое направление деятельности как медиаобразование и самих детей, и родителей, воспитателей и педагогов. Оно носит не запретительный, а просветительский характер. Потому что у нас родители сейчас, к сожалению, еще менее образованы в этом плане, чем их подрастающие дети.
По результатам мониторинга школьных и детсадовских сайтов, сайтов детских библиотек и детских сиротских учреждений, имеющих выход в Интернет (мониторинг проводился аппаратом уполномоченного по правам ребенка в Кировской области) выяснилось:
Иначе говоря, родители могут защитить своих детей дома от вредной информации в Интернете, поставив соответствующие программно-технические средства типа родительского контроля, но сами школьные сайты, несмотря на принятые меры по фильтрации информации, содержат все технические и программные возможности для выхода детей на вредоносные для них электронные ресурсы.
В. Собкин:
- Это такая бездумная наша радость: дескать, какой молодец ребенок - кроха совсем, а уже с компьютером, с планшетом!.. Но когда детсадовский ребенок не расстается с планшетом, это уже зависимость компьютерная и очень опасная. Я сейчас даже не обсуждаю моменты, которые касаются негативной информации, которую они получают. Но это действительно формирование зависимости…
Можно ли детям читать «Декамерон»?
Л. Левин:
- Ситуация в Интернете в целом усложняется, появляется множество новых сайтов – и суицидного характера, и порнографического. Мы что-то закапываем, а они создают новые ямки, с которыми тоже приходится бороться. Поэтому я не стал бы пессимистически относиться к деятельности Роскомнадзора, она как раз достаточно эффективна, но Интернет каждый день выдвигает новые требования, новые технологии появляются, которые надо учитывать.
Теперь о самой концепции. Заметно, что эксперты, которые готовили эту работу, не базировались только на собственных умозаключениях. Была проведена достаточно большая работа по изучению зарубежного опыта. Важно и то, что Роскомнадзор после появления документа не взял его как истину в последней инстанции, а предложил интерактивную дискуссию. И то, что мы собрались по инициативе Роскомнадзора, только еще раз подтверждает: Роскомнадзор – это структура не для закручивания гаек, а государственная организация, которая ищет диалог с обществом и пытается найти компромисс по тем задачам, которые есть в его полномочиях.
Мы должны понимать, что все равно мы не можем подменить собой родителей. Мы видим свою задачу лишь в создании механизмов, облегчающих родителям организацию безопасного воспитания детей в новом, постоянно меняющемся медиамире.
Есть различные формы так называемого детского интернета, обеспечивающего нахождение детей в медиапространстве и исключающее контакт с вредной информацией. Сегодня у различных провайдеров есть услуги детского интернета, которые предлагают ограничение определенных точек доступа, и оставляют в свободном доступе то безопасные сайты. Мы позитивно оцениваем также появление специальной доменной зоны.
Почему детский интернет или детские телеканалы не могут рассматриваться как панацея? Потому что дети, как и прочие пользователи, ориентируются на качество контента. Пока качество западного контента выше, отечественные пользователи будут искать всегда западный материал – мы это понимаем. Это в полной мере относится и к телевидению, которое с распространением цифровых технологий становится все более доступным и интернациональным. А значит, нужно грифование, маркирование продукции, обеспечение безопасного доступа и блокировка опасных материалов. В ближайшее время мы действительно столкнемся с таким массовым явлением, о котором здесь говорилось. Это «цифровые аборигены» – так называемый феномен, который сейчас уже распространен, а среди детей младше 12 лет их уже большинство. Это так называемое «поколение большого пальца». Сегодня каждый шестой ребенок – имеются в виду дети до 16 лет – тратит на интернет 5-8 часов в день. Соответственно у организма не хватает сил на полноценное восприятие информации в целом. В результате, вырабатывает тип личности, все основные аспекты психической деятельности которого характеризуются поверхностностью. Неглубокая память – запоминаются ссылки, а не сама информация. Неспособность к длительной концентрации, клиповое мышление - преобладают визуальные образы, легко сменяющие друг друга. Чувства обедняются и ограничиваются. Мы можем относиться к этому плохо или хорошо, но такой тип личности на сегодняшний день среди детей – это данность. Таких детей, а в ближайшем будущем, к сожалению, и взрослых, будет все больше. «Цифровые аборигены» более подвержены угрозам информационного общества вследствие их склонности к быстрому и некритичному усвоению информации. Как широко известно, фоновое, поверхностное восприятие информации намного более жестко воздействует на психику, чем сознательное усвоение. А такое фоновое поверхностное восприятие, как я уже сказал, и характерно для «цифровых аборигенов».
В то же время, согласно медиаанализу концепции, в русскоязычном Интернете каждый десятый пользователь-ребенок подвергался травле, треть получала сексуальные предложения и более трети сталкивались с сексуальным материалом. Мы, конечно же, должны защитить детей, но не впадать в тотальное запрещение, в котором нас постоянно обвиняют. Как совершенно справедливо отмечено в документе, запреты генерируют пассивность, а нам нужны полноценно активные граждане. Поэтому наши ближайшие шаги по решению проблемы защиты детей – это уточнение критериев грифования, широкое интерактивное обсуждение с участием всех заинтересованных участников медиаиндустрии, постепенные, разумные и не скоропалительные изменения в законодательстве. Других способов защиты от формального подхода не существует. Контекст, бесспорно, важен при оценке и классических произведений, иначе многие произведения античности и Возрождения будут запрещены к просмотру. Однако надо понимать, что проблема доступа к классике это часть общей проблемы отнесения информации к универсальной и общедоступной.
С. Пономарев:
- Извините, а вот «Декамерон» Бокаччо и «Золотой осел» Апулея - они как трактуются с точки зрения концепции безопасности детей?
Л. Левин:
- До восьмого класса мы «Декамерон» не проходили.
С. Пономарев:
- Значит ли это, что доступ детей к нему должен быть ограничен?
В. Ампелонский:
- Хочу подчеркнуть, что возрастная маркировка - это не запрет и не ограничение. Это рекомендация для родителей, для взрослого человека, который ответственен за ребенка.
Л. Левин:
- Условно говоря: в школьной библиотеке «Декамерон» не должен выдаваться детям до 14 лет, если он вообще там есть.
С. Пономарев:
- То есть речь идет о том, чтобы всеми способами дать знак, что это литературное или художественное произведение имеет определенную возрастную направленность? Вариант советского «фильм детям до 16», да?
Л. Левин:
- А что в этом плохого?
С. Пономарев:
- Я не говорю, что это плохо или хорошо… Я хочу, чтобы это было разъяснено и для наших читателей.
Л. Левин:
- Мы просто не привыкли к этому. Нам кажется, если это не полная свобода – то есть запрещение. А это - разъяснение. Сегодня есть большое количество молодых родителей, которые сами-то не знают, что можно ребенку, а что нельзя.
Еще одна проблема есть в законодательстве. Это критерий отнесения опасных компьютерных игр – особенно онлайн-игр. Это тоже серьезная тема, которой сегодня системно никто не занимается. Очень надо быть осторожными.
Дети — это кто?
И. Переседов:
- Мне кажется, многие вещи еще не до конца у нас выверены и поняты. Во-первых, даже за этим столом у нас сегодня термины «детство» и «подростковость» используются как синонимы. Сначала у нас говорят об увлечении подростков порнографической продукцией, после чего переходят на тему детей и Интернета. На самом деле, период детства и термин «детство» имеют вполне конкретные критерии. Возрастные, психологические и т.д. В сегодняшней редакции концепции нам предлагают предельно широкие рамки - от 0 и, при желании, можно и до 21 года (как в Америке). Как будто бы внутри вот этого промежутка «дети» являют собой одно и то же. Это, конечно же, совершенно неправильно и здесь нужна внутренняя как бы рубрикация. Если мы ее введем, то поймем: проблемы, которые дети испытывают в том числе и в Интернете, совершенно разные в зависимости от их возраста. Когда говорят, например, о недостатке внимания или там увлеченности планшетами – это относится к юному возрасту. А когда речь идет о порнографии и увлечении противоправным контентом, это уже более взрослые…
С. Пономарев:
- То есть с вашей точки зрения до определенного возраста порнография – это полностью запретный плод, который не должен предоставляться детям, а, условно говоря, с какого-то возраста он должен быть доступен или ограничен?
И. Переседов:
- Моя позиция такая – до какого-то возраста порнография ребенку просто неинтересна. А в тот момент, когда ребенку начинает интересна быть порнография, то он представляет собой уже более-менее сформированную социальную единицу…
О. Пристанская:
- Только вчера на психиатрическом конгрессе я разговаривала со специалистом, детским психиатром, который сейчас заканчивает монографическое диссертационное исследование о сексуальном насилии и злоупотреблениях в отношении детей младшего возраста. И она совершенно четко в своих исследованиях, и другие специалисты, в том числе и американские, показывают, что культивирование и искусственное привитие детям интереса путем просмотра таких порнографических материалов, вызывает интерес у детей младших возрастных категорий.
И. Переседов:
- Сейчас как раз мы видим подмену понятий. Если кто-то приходит к ребенку и учиняет над ним насилие сексуальное – это происходит по вине этого человека. Если какие-то родители оказываются подвержены… например, было сообщество «Детская мода», когда родители брали своих детей малолетних, красили их как взрослых моделей, одевали на них мини-юбки, фотографировали их и выкладывали публично – то это происходит по инициативе родителей и ответственность несут как раз родители в этот момент. А у нас все же разговор идет о поведении ребенка в интернете, когда он предоставлен сам себе. И вот здесь ребенок начинает интересоваться продукцией эротического содержания, интенсивно, начиная с определенного возраста. Вот что я пытаюсь сейчас рассказать. В данном случае, если этот ребенок воспитывается в кордебалете, например, наверное, у него это начнется раньше несколько…
О. Пристанская:
- Вы говорите о нормотипичном среднестатистическом ребенке?
И. Переседов:
- Да. Поэтому – нужно вводить вот эту градацию, или у нас получается рокировка: мы берем проблему активности подростков и перепрыгиваем на период детского сада. Сегодня звучало: маркировка, маркировка и маркировка. Но маркировка работает только тогда, когда вы обладаете инструментом управления интересом ребенка. То есть, маркировка работает, например, в формате кинотеатра. Потому что есть контролер-билетер. И есть камера на входе… Для библиотек это работает. Для книжных магазинов это работает. В Интернете маркировка не работает вообще и работать не будет.
Возьмем соцсети, о которых все привыкли говорить в основном осуждающе. Любой представитель соцсети вам скажет: у нас детей нет. А почему? Потому что владелец социальной сети в этот момент действует ровно по логике наших законотворцев. Он говорит – для того, чтобы завести аккаунт в социальной сети, нужно при регистрации указать свой возраст. Если вы при регистрации аккаунтов выставите, что вам меньше 14 лет, вам аккаунт не создадут. Но мы понимаем, что по факту огромное количество детей – и я говорю о детях моложе 14 лет – присутствуют там, хотя их не должно быть по правилам этой соцсети. При том оказалось, что подавляющее большинство родителей знают, что их дети находятся, например, «ВКонтакте», более того, родители сами заводят детям там страницы. При том, что внутри соцсети работает служба, когда любой родитель может написать: я родитель такого-то и я имею все основания подозревать, что этот аккаунт принадлежит моему сыну, в силу его возраста я не хочу, чтобы он там находился, - этот аккаунт закроют. Но только таких обращений очень мало. Потому что родители наши очень легко идут на то, что интернет снимает с них ответственность и обязанности… Когда мы три года назад начинали процесс регистрации детской доменной зоны, на нас смотрели как на каких-то снежных людей. Потому что тема детского интернета воспринималась как что-то абсолютно маргинальное, малоинтересное и т.д. Сейчас все понимают, что это тема номер один. Но понятно, что, на мой взгляд, она должна рассматриваться и развиваться несколько в ином ключе. Вот за этим круглым столом прозвучало словосочетание «бороться с технологиями» - но с технологиями не надо бороться. Технологии это всегда обоюдоострое оружие, его могут использовать как правонарушители, так и представители закона. Вообще отношение к Интернету как к чему-то по умолчанию деструктивному, порочному и разрушительному – совершенно неправильное. Нам очень повезло, что мы живем в период существования Интернета, а наши дети растут в период его развития и процветания интернета. Потому что Сеть создает новые, феноменальные образовательные инструменты, коммуникативные и прочее, прочее. Поэтому здесь нужно, с одной стороны, конечно же, научиться применять эти технологии к силам добра, а с другой стороны, действительно начать приучать людей ими пользоваться…
А. Воробьев:
- Представители компаний, которые работают в Интернете, воспринимаются как либо сообщники пиратов, либо лобби педофильское. Но что касается позиции отрасли, то даже когда еще не было соответствующего закона, она шла навстречу интересам общества. Что делали добропорядочные провайдеры? Они создали декларацию и борьба с детской порнографией в интернете началась с основ саморегулирования и именно добросовестные провайдеры занимались тем, что оперативно прекращали доступ к подобным сайтам.
То, что появился этот нормативный документ, говорит о том, что наметилась системность со стороны государства в подходе к регулированию. И вот эта системность позволяет нам надеяться на то, что в скором времени мы законы и подзаконные акты все сделаем ровненько, стройно и работать нам будет легче.
Л. Матвеева:
- Ваша страстность и ваше отношение к тому, что вы делаете, очень симпатично. Но необходимо повышать компетентность в том, как происходит развитие детей. Если маленький ребенок - до 5 лет - сталкивается с порнографической информацией, его обучение идет бессознательным образом. А ведь только 10% того, что мы делаем, мы осознаем. 90% человек не осознает…. И бессознание работает более интенсивно, чем сознание. То, что ребенок не осознает, не значит, что на него это не действует… И вот эти дети, которые до 5 лет столкнулись с порнографией, становятся виктимными по своей концепции, они заранее готовы принять позицию жертвы в любой ситуации столкновения с силой более мощной, чем они сами. И это самое страшное. Они не озабочены сексуально, но у них возникает виктимизация.
Дальше будет еще хуже. Почему? Потому что логика развития контента вписывается в культурную концепцию фаустовского человека, который у нас занял позицию богоборчества. Мы создаем себе инструменты, которые позволяют расширить наши возможности: быстро ездим на машинах, хорошо летаем, создали инструмент СМИ и Интернета. Это расширяет наши возможности как субъекта коммуникации. И эти инструменты буду только расширяться: еще более мощным будет воздействие и наше туда проникновение. Вот инструмент, который мы делаем, увеличивает наши возможности проникнуть в микромир человека и его сознание. Что было сначала с контентом? Что показывало СМИ? Культурные продукты, «огоньки», встречи с известными людьми. Потом на ток-шоу разбирают личную жизнь людей в их среде. Что делают сейчас последние достижения в области интернет-контента и телевизионного контента? Проникаем в глубину самой личности человека: как мы переживаем боль, как мы переживаем страх, как мы переживаем мерзость и т.д. То есть, камера встраивается во внутренний мир человека. У нас остались еще только пару вещей – операция без боли и еще каннибализм…
В.Ампелонский:
Каннибализм уже был – пару месяцев назад на голландском телевидении двое ведущих попробовали мясо друг друга, до этого извлеченное хирургическим путем…
Л. Матвеева:
- Логика развития контента такова, что рано или поздно мы дойдем до места, где пахнет серой. Но у нас с вами функция удерживающая. Мы можем удержать развитие этого контента и не перейти границу, которая уничтожает человека. Вот и все. И эта граница может быть разумной. Она может быть правовой, она может быть культурно-ограничительной. Мне кажется, главным регулятором нашим, особенно людей разумных, информированных, обладающих технологиями, должно стать введение института саморегуляции. Это самый важный инструмент для медийного сообщества, потому что именно вы – первый эшелон. Мы – это уже второй. А первая защита – это ваша личная внутренняя позиция, на что вы имеете право и что вы можете позволить себе показывать детям, а что не можете позволить. Этот барьер должен быть внутри нашей головы. Все остальные механизмы это уже подпорки для вас…
