14 февраля 2017 года
Александр Жаров. © / Алексей Даничев / РИА Новости
Об интернет-шпионаже, информационных войнах и виртуальных битвах с реальными жертвами в интервью главному редактору «АиФ» Игорю Черняку рассказал Александр Жаров, руководитель Роскомнадзора.
Игорь Черняк, «АиФ»: Ваше ведомство многие считают чем-то вроде цербера, душителя свобод, который так и норовит заблокировать популярный сайт или вынести предупреждение газете.
Александр Жаров: В этом нет ничего удивительного, потому что наша служба — надзорная. Мы надзираем за тем, что сейчас называют «информационным обществом», в том числе за средствами связи и средствами массовой информации, за интернет-ресурсами.
— Это своего рода цензура?
— Цензура — это проверка содержания статьи или телесюжета перед тем, как они будут напечатаны в газете или показаны в эфире. В нашей стране действует конституционный запрет на цензуру, и то, чем мы занимаемся, принципиально от цензуры отличается. Роскомнадзор реагирует на нарушения закона постфактум. Например, если отсутствует указание на то, что упомянутая в тексте или телесюжете организация относится к категории экстремистских.
В нашей стране действует конституционный запрет на цензуру, и то, чем занимается Роскомнадзор, принципиально от цензуры отличается.
— О каких организациях идёт речь? Об ИГИЛ* нужно писать, что её деятельность запрещена?
— Допустим, украинские «Правый сектор»* и «УНА-УНСО»* внесены в список экстремистских организаций Минюста. По поводу организаций из этого списка есть прямое требование в статье четвёртой закона о СМИ: журналисты должны упоминать об их запрещённом статусе. А ИГИЛ — это террористическая организация, список таких организаций ведёт ФСБ. В этом случае указание необязательно, но, по нашему глубокому убеждению, желательно. Ведь у ИГИЛ есть целые подразделения, занимающиеся пропагандой. Каждую неделю они выпускают новый ролик на русском языке и массированно выбрасывают его в Сеть: на сотни, а то и тысячи площадок, сайтов, форумов, в соцсети. Благодаря особой методике их выявления за сутки-двое нам удаётся удалять все эти ролики. Поэтому террористы сменили тактику. Раньше они пытались посеять на максимальном количестве площадок один и тот же ролик. Теперь новые фильмы выпускаются один за другим в расчёте на то, что кто-то успеет их увидеть. Основная цель террористов в интернете в том, чтобы рекрутировать новых последователей. Поэтому очень важно указывать, что эта организация является террористической. С нашей стороны это маркер: «Мы знаем, кто вы. Вы террористы».
— Пропаганда терроризма — это действительно очень серьёзно. Но ведь случаются решения Роскомнадзора, которые порой вызывают недоумение...
— Встречаются в нашей практике и курьёзные нарушения. В основном они связаны с исполнением решений региональных судов. Недавно к нам поступило принятое одним из судов решение о блокировке сайта, который рассказывал о производстве динамита. Но оказалось, что речь идёт о сетевой игре, в ходе которой нужно виртуально делать взрывчатку из ингредиентов, совершенно не соответствующих реальной рецептуре. Мы обратились к прокурору, инициировавшему решение суда, и дело пересмотрели.
Основная цель террористов в интернете рекрутировать новых последователей.
— Не так давно советник президента Герман Клименко поднял тему ограничения доступа в интернет, ссылаясь на опыт Китая. Могут ли и в России появиться такие барьеры?
— Китайский проект «Золотой щит» более близок к определению цензуры. Эта система осуществляет предфильтрацию трафика. В том числе фильтрует информацию, поступающую в китайское интернет-пространство извне. Обслуживают её десятки тысяч высококвалифицированных специалистов. Это очень накладно. У нас в Госдуме сейчас обсуждается законопроект о критической инфраструктуре интернета. Мне кажется логичным контролировать точки входа интернета к нам в страну. Потому что его отключение может привести к техногенной катастрофе. Такой контроль есть во многих странах: в том же Китае, в Турции, Германии и др.
— А кто контролирует интернет и может его отключить?
— Сложный вопрос. Исторически интернет был создан Пентагоном для военных коммуникаций. Позднее он превратился в гражданское средство связи. Но долгое время эта система финансировалась из бюджета США. Доменные имена и IP- адреса (это своего рода сетка, на которой держится интернет, его инфраструктура) распределяет американская корпорация ICANN. В 2016 году она формально стала международной организацией, но не надо забывать: «кто девушку ужинает, тот её и танцует». Влияние США на эту организацию огромно.
— Эдвард Сноуден обнародовал информацию о том, что через интернет следят даже за лидерами государств, например, за канцлером ФРГ Ангелой Меркель. Значит, даже правительственные информационные системы уязвимы? И кто следит за обычными гражданами?
— Уверен, что специальные службы в нашей стране на должном уровне обеспечивают защищённость правительственных каналов связи. Поэтому госслужащий обязан пользоваться именно ими. Все иные способы коммуникаций — только для той информации, которая не относится к работе. Вообще говоря, нам всем нужно помнить о том, что мир изменился, и мы живём в абсолютно прозрачном обществе. Смартфон — это вовсе не дружественный попутчик. Наоборот, он постоянный и внимательный наблюдатель. Не раз уже специалисты рассказывали о функции принудительного фотографирования и массе других возможностей современных гаджетов. Каждый раз, когда вы устанавливаете ту или иную программу в телефон или планшет, надо внимательно ознакомиться с пользовательстким соглашением, которое вы при этом заключаете. Например, многие скачивают очень простое бесплатное приложение «Фонарик». Прочитав условия пользования этой программой, вы увидите, что она получает из вашего телефона огромный объём информации, которой можно торговать. Например, перекачивает всю записную книжку и данные о вашем местонахождении. Зачем? Чтобы использовать ваши «большие пользовательские данные» в коммерческих целях. Так называемые «большие пользовательские данные» — это, по сути, уголь и нефть будущего. Они позволяют прогнозировать, как люди того или иного возраста, пола, проживающие на определённой территории, будут себя вести в некой ситуации. Можно вычислить, какие товары и когда надо им предлагать. За такую информацию готовы бороться и корпорации, и спецслужбы других стран.
Нам всем нужно помнить о том, что мир изменился и мы живем в абсолютно прозрачном обществе.
— Посоветуйте нашим читателям, как себя обезопасить.
— Определите, какими данными вы готовы делиться со всем миром: их можно держать в смартфоне, компьютере, отдавая себе отчёт в том, что они в любой момент могут быть отправлены в неизвестном направлении. Второй уровень — конфиденциальная информация, её нужно хранить на защищённых носителях. Наконец, третий уровень — абсолютно личная информация, которую можно записывать только на бумаге, благо все мы пока ещё умеем писать. Как-то на международной конференции меня познакомили с бывшим хакером, который работал в тот момент на одно из западных государств. Этот молодой человек делал пометки в записной книжке. Ему задали вопрос: «Вы так хорошо разбираетесь в цифровых технологиях, почему же пишете на бумаге?» Он ответил: «Потому что я пишу это для себя». Для меня это был показательный пример.
— Персональные данные мы оставляем не только в интернете, но и в банках, больницах. А потом нам начинают названивать салоны красоты или страховые компании, купившие эти данные. Как с этим бороться?
— Если вам звонит некий человек и предлагает услуги какой-то конторы, в первую очередь выясните название юрлица, которое он представляет. А затем сообщите, что вы требуете удалить ваши персональные данные из базы контактов. После этого следует написать жалобу в региональное подразделение Роскомнадзора. И тогда в эту фирму придёт наш инспектор.
«Большие пользовательские данные» — это, по сути, уголь и нефть будущего. Они позволяют прогнозировать, как люди того или иного возраста, пола, проживающие на определенной территории, будут себя вести в некой ситуации.
— В прошлом году всю страну всколыхнули сообщения о том, что в интернете действуют группы, где подростков склоняют к самоубийствам. Удалось ли остановить это безумие?
— Когда появилась эта информация, многие сначала ей не поверили. Но я изучил статистику. Оказалось, что количество самоубийств в России в последние годы постоянно снижается. А число подростковых суицидов остаётся на одном уровне: колеблется вокруг цифры 700. Это страшно: каждый год мы теряем примерно 700 молодых людей, которые только начинают жизнь. Почему? Конечно, в этом возрасте у детей очень хрупкая психика. Но также очевидно, что этим пользуются люди, которые создают в социальных сетях так называемые «группы смерти».
После того как журналисты «Новой газеты» впервые подняли эту тему, мы сразу создали рабочую группу, разработали систему мониторинга, заблокировали 150 наиболее популярных и активных сообществ, не дожидаясь официальных запросов: решили, что в данном случае надо действовать не по бюрократическим, а по человеческим правилам.
К сожалению, такие интернет-страницы продолжают появляться: начиная с 1 января мы выявляли и закрывали по 50 подобных групп в день, потом 70, 90. В последние недели они изменили тактику. Например, мигрировали в Instagram: сейчас по нашим запросам администраторы удаляют оттуда ссылки на такие группы и хэштеги. Известно, что в этих сообществах используют особый сленг: например, слова «тихий дом», «синий кит» и др. Две недели назад появился новый «пароль»: «ищу куратора». Ребёнок, не заходя ни в какие группы, просто пишет эту фразу на своей странице в интернете, ставит так называемый хэштег. После этого с ним связывается человек, и они начинают общаться либо в мессенджере, либо по телефону, смс, в почте, то есть в зоне личных коммуникаций. Отследить это общение мы уже не можем, и это очень опасно.
Из того, что пишут дети у себя на странице в открытом доступе, можно сделать вывод, что они получают какие-то задания. Начинается опасная игра в смерть. Тех, кто ведёт эту игру, я бы приравнял к террористам, потому что цель у них та же: убийство. Одного подозреваемого правоохранительные органы задержали, но надо искать и остальных.
К сожалению, в этой борьбе мы всегда немного позади: реагируем тогда, когда опасная информация уже становится доступной. К счастью, социальные сети идут нам навстречу и быстро блокируют подобные группы. Мы также активно работаем вместе со Следственным комитетом, МВД, Госдумой, готовятся поправки в законодательство. Уверен, что эту проблему мы должны решать всем миром.
Ребенку младше 10 лет вообще не стоит выходить в интернет. Активно им пользоваться нужно начинать ещё позже.
— У вас шесть детей. Вам удаётся контролировать то, что они делают в интернете?
— Моему старшему — 26 лет, а младшему — 4,5 года. Считаю, что ребёнку младше 10 лет вообще не стоит выходить в интернет. Активно им пользоваться нужно начинать ещё позже. Некоторые родители гордятся тем, что трёхлетний малыш ловко управляется с планшетом и смотрит на нём мультики. Ничего хорошего, по моему мнению, в этом нет. Маленький ребёнок начинает виртуальный мир считать частью реального, это изменяет восприятие действительности.
Необходимо контролировать время нахождения в Сети. Его можно постепенно увеличивать от 45 минут в день до 2 часов. Это, по моему мнению, максимальный срок.
Если ребёнок тихо сидит с планшетом, это не значит, что всё у него хорошо, как раз наоборот, всё может быть очень плохо. Проблемы могут возникнуть самые разные. От приглашения в опасные группы до кибертравли. Злоумышленники могут попытаться через детей проникнуть в личное пространство семьи. Со старшими детьми в моей семье мы договорились так: если в Сети у них возникает любая необычная ситуация, нужно обсудить её с родителями.
— Как складываются у вашей службы отношения со средствами массовой информации? Часто ли приходится прибегать к крайней мере и закрывать СМИ?
— Противостояния нет. Есть диалог. На постоянном мониторинге у нас более 8,5 тысяч СМИ. Закон позволяет нам прибегать к разным формам воздействия: предупреждение, административный штраф. Но если уже вынесены два предупреждения, то через суд мы можем и закрыть провинившееся СМИ. К счастью, с момента начала работы Роскомнадзора в 2012 г. нечасто приходилось это делать: всего лишь семь раз.
Законодательство о СМИ меняется. Например, некоторое время назад была введена возрастная маркировка, нам приходилось проводить разъяснения о том, как и что надо маркировать. Потом была принята поправка к закону о СМИ, запрещающая мат. К её разработке привлекали филологов, которые определили, какие слова считаются матом. Кстати, маскировать эти слова в СМИ звёздочками можно только полностью, без сохранения букв: так, чтобы нецензурное слово вообще не прочитывалось. Нас много критиковали, в том числе и деятели искусства, некоторые из которых уверены, что без этих слов обойтись нельзя. Лично я всегда считал и считаю, что в приличном обществе такие выражения не употребляют.
— На блогеров распространяются те же правила?
— В отношении интернета, а значит, и блогеров, действуют законы, запрещающие распространение детской порнографии, пропаганды самоубийств, наркотиков, экстремизма, производства взрывчатых веществ и пр. А вот за мат их наказывать нельзя, ответственность законом не предусмотрена. Лично мне кажется, что в тот момент, когда тебя начинают читать тысячи людей, ты, как ни крути, становишься средством массовой информации. Так что это вопрос личной ответственности. Думаю, что скоро сформируется новая синтетическая среда массовой коммуникации, в которой не будет особого различия между зарегистрированным и незарегистрированным СМИ. Этот процесс уже идёт, понятие СМИ становится шире, поэтому нужно разрабатывать новые правила.
В отношении интернета, а значит и блогеров, действуют законы, запрещающие распространение детской порнографии, пропаганды самоубийств, наркотиков, экстремизма, производства взрывчатых веществ и пр.
— Как вы отслеживаете нарушения, как можно проанализировать такой огромный массив информации?
— Работа автоматизирована, и это позволяет одновременно анализировать порядка 9 тысяч СМИ. Всего же их у нас в стране более 85 тысяч. К концу этого года мы достроим систему, благодаря которой сможем в режиме онлайн видеть все телеканалы и слушать все радиостанции. Если выявляются нарушения — а их каждый день мы обнаруживаем сотни, иногда даже тысячи — информация о них поступает в наше подведомственное предприятие, «Главный радиочастотный центр». Там проводят экспертизу, а уже инспектор Роскомнадзора оценивает, нарушен ли закон, и выносит решение о наказании или предупреждении. Что касается интернета, то мы работаем по решению уполномоченного органа либо суда о блокировке того или иного ресурса или проводим проверку контента по обращениям граждан или юрлиц. С 2012 года к нам поступило более 393 тысяч обращений по поводу информации в интернете, и более половины — 194 тысячи — действительно отправляли нас к противоправному содержанию: к детской порнографии, призывам к самоубийству, к пропаганде наркотиков, экстремизму, азартным играм.
— Но эффективна ли блокировка сайтов? Пользователи уже научились обходить её, пользуясь доступными инструментами.
— Безусловно, блокировка эффективна. Да, существуют люди (7-8% аудитории интернета), которые ищут способы обхода блокировок. Они готовы пойти на разные ухищрения, хотя иногда это требует финансовых вложений и приводит к снижению скорости интернет-соединения. Но таких людей, как я уже сказал, немного.
— Не провоцируете ли вы сами рост их числа, когда блокируете такие безобидные сайты, как, например, сеть профессиональных контактов LinkedIn?
— Я сожалею, что эта соцсеть фактически ушла из нашей страны. Но дело было так: Федеральный закон № 242 обязал все компании, которые обрабатывают персональные данные наших граждан, хранить их на серверах в РФ. Более 80 тысяч таких компаний — в основном крупных — самостоятельно нам сообщили, что они локализовались. Эта цифра, с одной стороны, большая, а с другой стороны, — не очень. По нашим оценкам, компаний, работающих с персональными данными наших граждан, насчитывается около 2,5 млн. Крупные компании и социальные сети относятся к этому ответственно и законы наши исполняют, ведь речь идёт о большом бизнесе. Но LinkedIn не имеет представительства на территории РФ. Мы написали им письмо и получили ответ: «Дорогой Роскомнадзор, мы живём по законам той страны, где находимся. Свяжемся с вами, когда сочтём нужным». Тогда мы отправили официальный юридический запрос, на который они уже просто не ответили. После этого мы обратились в суд с требованием о блокировке сайта и выиграли дело в двух инстанциях. Думаю, тут сыграла роль и безалаберность конкретного менеджера, который с нами переписывался, и тот факт, что компания LinkedIn находится в процессе продажи. Её покупает Microsoft, сделка завершится через пару месяцев, и тогда, думаю, новые собственники будут рассматривать вопрос о возвращении в Россию.
Скоро сформируется новая синтетическая среда массовой коммуникации, в которой не будет особого различия между зарегистрированным и незарегистрированным СМИ.
— Но почему одним компаниями закон не разрешает хранить персональные данные наших граждан за пределами страны, а тот же «Фонарик» может это делать беспрепятственно?
— Вы мне свежую идею подали.
— Заблокировать «Фонарик»?
— Почему сразу заблокировать? В переписку вступить. Выяснить, сколько скачиваний было сделано с территории РФ, каковы финансовые условия скачивания, каков статус компании-владельца приложения (хотя, насколько мне известно, «Фонарик» — это приложение, созданное физическим лицом), если будут основания, задать вопрос: «А где вы эти персональные данные храните?»
— А вы лично пользуетесь соцсетями?
— Поскольку я возглавляю службу, которая занимается надзором за этим пространством, считаю, что мне как руководителю службы негоже присутствовать в нём в двух ипостасях, то есть ещё и в качестве пользователя. В своё личное пространство я никого не пускаю. Поэтому без комментариев. Роскомнадзор как федеральное ведомство официально представлен в ведущих социальных сетях.
