17 января 2006 года

А. НАСИБОВ – Ашот Насибов у микрофона «Эха Москвы». Я рад приветствовать в студии Бориса Антоновича Боярскова, главу Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия. Я приветствую вас.

Б. БОЯРСКОВ – Добрый день, Ашот. Добрый день, дорогие радиослушатели. Мне очень приятно участвовать в вашей передаче, сегодня особенно, в День печати. Спасибо за это приглашение.
 — Пятница, 13-е, Старый новый год, День печати. С чем вас поздравлять?

 — Спасибо.
 — Поздравляю вас тогда вот…

 — В основном на самом деле привык отмечать День печати 5 мая, по старой памяти.
 — Давайте отметим День печати. Давайте… Когда у нас 5 мая, да, было. Но поскольку я работал всегда в электронных средствах массовой информации, у нас был еще День работника радио, отдельный вот такой праздник. А все-таки День печати – он считался праздником именно печатных органов.

 — Ашот, а по правде, привыкли отмечать с 92-го года праздник в эту дату?
 — Сегодняшнюю?

 — Да.
 — Вы знаете, я с трудом-то ее сегодня вспомнил. Я вам честно скажу. Я сегодня пришел на работу сюда, на «Эхо», и мне сказали, что сегодня «День печати». Или я посмотрел на новостную ленту и понял, что сегодня «День печати». А как-то вот до этого мне и в голову это не приходило. Ну, привычки не было какой-то такой.

 — Ну что же, помаленьку привыкнем.
 — Втянемся. Ваше ведомство – Федеральная служба по надзору за соблюдением законодательства с сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия. Я понимаю функции по названию, но тем не менее не могли бы вы поподробнее остановиться. Чем оно занимается, ваше ведомство?

 — На самом деле деятельность нашей службы не имеет прямого отношения к заявленной вами сегодня в анонсе теме, поскольку развитием средств печати на самом деле занимается Агентство по печати и массовым коммуникациям. А наше дело – соблюдать законодательство, то есть закон о СМИ, в основном статья 4-я закона, закон об обязательном экземпляре и иные законы Российской Федерации, которые обязаны исполнять зарегистрированные у нас СМИ. Мы осуществляем их регистрацию и принимаем административные меры в связи с выявляемыми нами нарушениями.
 — Правильно ли я понял, что все СМИ делятся на зарегистрированные – ну, я имею ввиду действующие на территории Российской Федерации, — на зарегистрированные и те, кто еще не успел этого сделать.

 — В таком случае вторые для нас с вами не существуют. У нас только одни зарегистрированные СМИ. Их и так много в России, более 52 тысяч. И, к сожалению, многие из свидетельств о регистрации СМИ висят на стенках у инициаторов этих регистраций. И на самом деле в России если действует половина зарегистрированных СМИ, то это хорошо.
 — То есть из 52 тысяч если там 26, условно говоря, действуют, то это уже хорошо?

 — Думаю, да. Цифра близкая. Ежегодно регистрируются еще около тысячи, так что рынок на самом деле развивается. Но на него выходят далеко не все зарегистрированные СМИ.
 — Половина так и не приступают к работе. Я правильно понял?

 — Да. Имени.
 — Примерно из 26 тысяч зарегистрированных СМИ в процентном отношении сколько телекомпаний, сколько печатных органов, сколько радиокомпаний? Ну примерно.

 — Из общего числа зарегистрированных СМИ примерно 3700 телерадиокомпаний, остальное – печатные СМИ.
 — Понятно. То есть, ну, примерно 9 процентов получается – это телерадиокомпании. Помимо регистрации вы следите за соблюдением действующего законодательства в сфере СМИ. Вы сказали вот: 4-й пункт – правило одного экземпляра. Что это значит?

 — Значит, в 4-й статье Закона о СМИ указаны требования о недопустимости использования СМИ для разжигания экстремизма, межнациональной, межрелигиозной розни и нарушения иных законов, включая закон о рекламе. И есть еще закон об обязательном экземпляре, в котором предусматривается обязательность подачи экземпляров в установленном порядке в Книжную Палату Российской Федерации для того, чтобы он там хранился и распространялся по нашим библиотекам.
 — 26 тысяч средств массовой информации. Как вы ухитряетесь отслеживать все эти средства массовой информации? Как вы ухитряетесь определять нарушения в тех или иных средствах массовой информации? И какой штат для этого надо иметь?

 — Ашот, конечно, никто не ставит задачу о том, чтобы кто-то что-то отслеживал. Конечно, невозможно никакими силами отследить все то, что печатается в нашей стране, а слава богу, разнообразие печатной продукции сейчас очень-очень велико. Никто не ставит ни перед одним государственным органом задачи отслеживать соответствие того или иного СМИ законодательству. А свою работу мы начинаем по поступающим к нам фактам нарушения законодательства, в основном из правоохранительных органов, от наших читателей, радиослушателей и телезрителей. И таким образом осуществляем проверку соответствия этой поступившей информации тем фактам, обращаемся как раз к обязательным экземплярам, принимаем необходимые административные меры, к числу которых надо отнести предупреждения официальные о нарушении законодательства, предписания – это как профилактическая мера и наиболее часто употребляемая нами, и штрафы.
 — Предупреждения, предписания и штрафы, да? Каковы самые характерные нарушения, одинаковы ли нарушения что в электронных средствах массовой информации, что в печатных?

 — Нет, основания для нарушений разные. И количество их само по себе различно. В прошлом году мы этой работе уделяли достаточно большое внимание, убедились в том, что нужны системные изменения, и не работы по конкретным фактам на поле печатных и электронных СМИ. В сфере деятельности печатных СМИ нами всего было объявлено за прошедший год небольшое количество – 28 предупреждений. А вот как профилактической мерой мы очень часто пользовались предписаниями, направляемыми в редакции СМИ, для того чтобы они привели свои документы в соответствие требованиям закона, указывали необходимые выходные данные. И предписания направляли. И предупреждения направляли. А предписаний было нами отправлено всего 96. То есть значительно больше. Основными основаниями для такого серьезного, с нашей точки зрения, воздействия, как предписания на печатные СМИ, были, с моей точки зрения опять же, важные факты. Как правило, это использование СМИ печатных для разжигания межнациональной, межрелигиозной розни. То есть для осуществления экстремистской деятельности. Таких фактов всего по стране у нас за прошедший год было 15. Я думаю, по сравнению с общим количеством СМИ, цифра мизерная. Мы 10 таких случаев зарегистрировали своими территориальными органами и 5 – в центральном аппарате. А иные основания – это разглашение сведений, указывающих на несовершеннолетнего, совершившего преступление, или среднесоставляющее иную государственную или охраняемую законом тайну. Таких случаев было 4. А также пропаганда порнографии, тоже 4 случая объявления предупреждения. В электронных СМИ совершенно иные основания.
 — Вот я хотел спросить насчет этих 15 случаев разжигания межнациональной розни. А разве не возбуждаются уголовные дела соответствующими органами, прокуратурой, милицией по факту разжигания межнациональной розни, в том числе в средствах массовой информации? Не полагается возбуждать уголовные дела?

 — Вы знаете, для этого не всегда имеются основания. Поскольку они не связаны с нарушением уголовного законодательства, а только Закона о СМИ, уголовные дела не возбуждаются по этим фактам. А случаев таких достаточно много. Выходят много таких печатных изданий, особенно в глубинке на территориях страны, где появляются публикации такого националистического, экстремистского характера. А здесь, в Москве, мы впервые через суд лишили регистрации газету «Генеральная линия». Это продолжение той газеты «Лимонка», которую тоже закрыли некоторое время назад. Но, надо признаться, не знаю, насколько эффективны наши меры, поскольку контроля на самом деле за деятельностью, за действенностью принятых нами мер не осуществляется. И я знаю, что газета эта появляется в интернет-версии. И если мы ее не видим в печатном виде, на бумаге сейчас. Если увидим, то, естественно, уведомив Налоговую инспекцию, правоохранительные органы, будем добиваться принятия уже иных мер к учредителям этой газеты, направили уведомление, конечно, о лишении этой газеты регистрации.
 — То есть если газеты отсутствуют в печатном виде на бумаге, но продолжает существовать в интернет-версии, то вы ничего не можете сделать?

 — Она существует в Интернете как незарегистрированное СМИ. Опять же, Ашот, есть тонкость. В Интернете можно зарегистрировать СМИ, и тогда та информация, которая появляется в этом интернет-издании, она действительно подпадает под требования нашего законодательства. Все, что не зарегистрировано в СМИ, уходит в сферу деятельности правоохранительных органов. И меры, которые принимаются ими, носят уже уголовный или иной характер.
 — А что, лучше зарегистрировать как СМИ, и тогда под уголовную ответственность не попадаешь? Я немножко для себя хочу понять. Вот каковы уловки, лазейки, которыми можно пользоваться, и как с этими уловками, лазейками можно бороться?

Б. БОЯРСКОВ — Я не думаю, что у вас есть какие-то подспудные мыли и извлечете для себя какой-то опыт…
 — Ну конкретно для себя.

 — Но дело в том, что если вы хотите легально распространяться в стране, иметь постоянную категорию подписчиков, вы, конечно, должны быть зарегистрированы как официальное, как российское СМИ. Все, что идет в незарегистрированном виде, это, как правило, или эпизодически появляющаяся, несистематическая информация, не претендующая на право называться периодическим изданием и носящая такой неурегулированный характер.
 — Понятно. Каковы критерии эффективности работы вашего ведомства? Это количество вынесенных предупреждений, или снижение количества зарегистрированных правонарушений в области печатных изданий электронных средств массовой информации, или снижение количества появлений газет с националистической окраской? Каковы критерии и перед кем вы отчитываетесь?

 — Ашот, на самом деле таких критериев для нас никто не устанавливает. У нас нет таких показателей, спускаемых сверху или нами самими определенных, дать какое-то количество предписаний, предупреждений и прочего. На самом деле хорошим показателем стало бы отсутствие таких предупреждений в связи с нормализацией законодательной деятельности, вернее сказать в связи с соответствием действий наших СМИ в соответствии законодательству. Критерии достаточно расплывчатые. Мы с вами могли бы их оценить вместе с нашим обществом, с читателями, зрителями, если бы они были удовлетворены содержанием наших газет и телерадиопрограмм в полной мере.
 — Я напомню, что мы беседуем с Борисом Боярсковым, главой Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия. Работает радиостанция «Эхо Москвы». Мы продолжаем нашу беседу. Критерии определения расплывчаты. А какой штат, который занимается, собственно, вот отслеживанием этих критериев? И насколько люди руководствуются какими-то нормативными документами либо внутренними убеждениями, внутренними установками?

 — Говорить о внутренних убеждениях и установках в вопросах законодательствах, конечно, нельзя. У нас единственный критерий – это Закон о СМИ и все сопутствующие законы о рекламе, об обязательном экземпляре, которым единственное руководство – небольшой штат сотрудников, это человек 7 – 8. Вот, в Москве. У нас 20 территориальных управлений, ну, по 2 – 3 человека там занимаются этой работой. Они одновременно и регистрируют СМИ, и занимаются контролем за соблюдением законодательства. Штат небольшой. И мы очень рассчитываем на то, что по тем импульсам, которые даем нашим медиа и печатному сообществу, редакции и все сотрудники будут правильно реагировать. И на самом деле ощущаем, что изменилась немножко ситуация с опубликованием выходных данных, чаще видим заметки и ссылки в газетах об изменении данных подростков, совершивших преступление, и ссылки на соответствующие законы. Нет, изменения есть. Потому что если не привлекать внимание участников рынка к требованиям закона, естественно, мы будем наблюдать вакханалию в его трактовке всеми, кто в этом участвует.
 — Теперь давайте обратимся к теме радио и телевидения. Здесь, как я понимаю, ситуация значительно отличается от ситуации в печатных средствах массовой информации. Я имею ввиду в плане соблюдения законности.

 — Ну, я с удовольствием могу сказать, что как печатные, так и электронные СМИ очень активно развиваются. Мы много регистрируем, и их организации…
 — Цифры какие-нибудь можете привести?

 — Ну конечно. За этот год, например, нами…
 — За минувший год.

 — За минувший год было зарегистрировано около 1300 электронных СМИ. Это большое количество. Мы видим активное участие конкурсантов на тех конкурсах, которые проводит Федеральная конкурсная комиссия при розыгрыше частот и определении победителей конкурса программных концепций. Там количество участников по отдельным городам достигает 20 организаций, желающих начать вещание в том или ином городе.
 — В сферу вашего ведомства, в Федеральную службу по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия, не входит проверка результатов конкурсов именно? И то, как они организовываются?

 — Нет, мы обеспечиваем этот конкурс, публикуем результаты, после чего оформляем лицензии победителям по предъявляемым документам. А дальше контролируем выполнение ими лицензионных требований и условий, в том числе соблюдение ими заявленной программной концепции. Потому что, как показывает практика, очень часто заявляется желание изготавливать собственные программные продукции, начинать собственное вещание, а через некоторое время, убедившись в том, насколько трудоемок и сложен этот творческий процесс, многие уходят под сетевые вещательные компании в регионах, не ставя об этом в известность лицензирующий орган. Вот это мы на самом деле караем достаточно жестко, так же, как и наказываем за неосуществление вещания при оформленной лицензии. Таких случаев тоже очень много.
 — Может быть, вот когда телекомпания уходит под сетевых вещателей, это связано с тем, что переоформление лицензии занимает очень длительное время или достаточно долгое и хлопотное занятие?

 — Нет, никоим образом. Скорее всего, это связано с процессом так называемой скрытой уступки лицензии. Когда сетевики опять же вместо того чтобы участвовать в конкурсах, пытаются тем или иным образом приобрести слабые местные компании и через них распространять свой программный продукт. Вот таких случаев в этом году у нас было выявлено 41. Если всего мы объявили 81 предупреждение электронным СМИ, то есть телерадиовещательным компаниям, то половина из них…
 — За минувший год 81 предупреждение?

 — За минувший, да. Из них больше половины, 41 предупреждение, было связано именно с нарушением программных концепций. А еще 29 случаев определено нами при неосуществлении вещания вообще. То есть люди берут на себя обязательство в течение года начать вещание и не осуществляют его. В этом случае мы очень жестко лишаем лицензии такие организации и вновь выставляем на конкурс. Слаб? Освободи лыжню следующему. И начинаем новый забег.
 — Ну, 41 предупреждение в связи с нарушением лицензионных прав. Да? Насколько я понимаю.

 — 81 всего.
 — 81 предупреждение в целом, 41 из них в связи с нарушениями программной концепции.

 — Совершенно верно.
 — Есть ли среди тех, кто нарушал и получал предупреждения, крупные федеральные телеканалы, каналы, вещающие на всю страну?

 — Есть. Есть такие каналы, да.
 — Там по одному предупреждению? По скольку? И после которого количества предупреждений вы лишаете лицензий?

 — Вообще, Законом о СМИ предусмотрено неоднократно, то есть 2 и более предупреждение. После чего можно и поднимать вопрос о лишении лицензии. Но мы эту меру рассматриваем, знаешь, как крайнюю. Я не представляю себе, чтобы мы могли прибегнуть к ней в отношении крупных федеральных каналов, и более того, и местные региональные, конечно, только в случае, если не осуществляют вещание, к этой мере будем привлекать. Все остальное сделаем через суд. Для того чтобы доказать всем обоснованность принимаемых нами решений. Ну, через суд мы лишили лицензии, например, в этом году две телекомпании в Новосибирске. Вы знаете, наверное, эту историю, она получила достаточно широкое освещение. Но мы это сделали исключительно по решению суда. И, к сожалению, до сих пор ситуация там не нашла своего завершения, так как судебный процесс, уже связанный с опротестованием нашего решения, длится тоже почти год.
 — Понятно. Там кому-то кабель, кажется, перерубали, там еще чего-то было. Или я ошибаюсь? Нет? Не было?

 — Это эфирное вещание. Ну, там свои сложные отношения.
 — Понятно. А вот все-таки из числа федеральных телеканалов кто-нибудь получал предупреждение?

 — Да, и сообщалось в прессе о нашей судебной тяжбе с компанией Ren TV. Эта тяжба закончилась в этом году, суд подтвердил обоснованность наших решений. А предупреждение было объявлено в связи с пропагандой, как мы это оценили, пропагандой наркотиков в одной из передач Ren TV. Прямо скажу, телекомпания приняла правильные, с нашей точки зрения, меры и внесла коррективы в свою редакционную политику и в отношении этой передачи. Еще один случай был связан у нас с трансляцией по НТВ фильма Тинта Брасса о женщине, который мы расценили как фильм порнографического характера. И за это объявили предупреждение компании, они тоже изменили свою линейку фильмов Тинта Брасса, она не пошла не только по этому каналу, но и по другим тоже.
 — Не пошло?

 — Не пошло. Но на самом деле вызвала очень широкий общественный отклик демонстрация этого фильма и существенное, значительное возмущение наших телезрителей. Мы провели экспертизу этого фильма, убедились в том, что обоснованы эти претензии и прибегли к такой мере.
 — Скажите, вы сами для себя как полагаете, какой лучший выход, чтобы не допускать таких нарушений каких-то морально-этических категорий на экране?

 — С моей точки зрения, два возможных варианта. Первый связан с более четким, чем на сегодняшний день, юридическим описанием и требованием к содержанию этих передач. То есть определение этих понятий законодательно, постольку, поскольку мы часто не можем определить свои административные меры именно из-за отсутствия этих понятий. И второе – правильное понимание корпоративной этики в медиа-сообществе позволило бы, конечно, более эффективно давать оценку таким фактам и правильно формировать редакционную политику телекомпаний.
 — Можно ли назвать эту самую корпоративную этику своего рода самоцензурой?

 — Не сомневаюсь, что эта мера саморегулирования, она была заявлена в меморандуме, помните, подписана летом этого года рядом телеканалов. Но, как оказалось, не очень эффективная мера.
 — Не очень эффективная?

 — Ну постольку, поскольку не все ее исполняют.
 — Понятно. Мы продолжим нашу беседу с Борисом Боярсковым, главой Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия. Сразу после выпуска «Новостей» вас ожидает программа «Рикошет». Ну вот в рамках этой программы мы и продолжим нашу беседу.

 — Прежде чем я, собственно, сформулирую вопрос для программы «Рикошет», я хочу напомнить, что в студии «Эха Москвы» Борис Боярсков, глава Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия. Сегодня День печати, День российской печати. Мы обсуждаем перспективы развития российских средств массовой информации. И мой последний вопрос перед Новостями был, собственно, вот можно ли расценить ту конвенцию, ту договоренность между различными средствами массовой информации, между различными телекомпаниями как своего рода такую самоцензуру, которую телекомпании и печатные органы добровольно вводят, чтобы соблюдать некие морально-этические нормы. Как вы думаете?

 — На самом деле, эта самоцензура существует в каждой редакции. И главный редактор – это основной центр для своего коллектива, определяющий не только информационную политику, но и те рамки, в которых можно работать редакции. Для повышения прибыльности своего бизнеса можно пытаться заходить в «красную зону», но надо оценить, стоит ли это делать часто, и понять те последствия, к которым может привести работа на грани нарушения законодательства. Вот этот выбор должен сделать для себя главный редактор и работать со своим СМИ.
 — А если у него лицензия, предположим, на издание эротического содержания, то какова «красная зона» для главного редактора издания эротического содержания? Какова?

 — Зона расплывчата. Вот у нас на сегодняшний день зарегистрировано в стране 117 эротических СМИ. Я вам скажу, все они находятся в «красной зоне». Для начала потому, что только 5 из них передают в Книжную палату в установленном порядке обязательные экземпляры. Вот. Содержание их…
 — Из 117 только 5 не нарушают закон, получается?

 — Из 117 только 5. Да. И мы сейчас планомерно проводим работу по лишению регистрации всех этих СМИ. Делаем это через суд. Два таких решения в этом году вынесли, и на рассмотрении в судах Москвы сейчас находятся 10 дел. Я тут могу назвать такие издания, как «Искушение», «Искушение-клуб», «Бульвар крутой эротики», «Интим-Инфо», «Клубничка», «Веселый праздник жизни» и прочее, и прочее, и прочее. Помаленьку мы эту поляну расчистим. Я вам хочу напомнить, что обязательным условием их распространения является распространение в специальных зонах и в целлофановой упаковке.
 — Понятно. Но всего-то они нарушают закон тем, что не присылают соответствующий экземпляр в специализированное ведомство, в специализированный архив. Или какие-то еще нарушения?

 — Ашот, не присылают-то неслучайно. Не присылают потому, что на самом деле содержание этих изданий выходит за рамки эротических и должно подпадать под другую категорию порнографических изданий.
 — А там своя лицензия?

 — Там… И во-первых, таких изданий у нас в стране с нами быть не должно. Но используя недостатки в нашем законодательстве, такие печатные издания тем не менее появляются на прилавках наших ларьков и киосков.
 — Я формулирую вопрос в рамках программы «Рикошет». Вопрос для слушателей. Если вводить в отечественных средствах массовой информации, то стоит вводить цензуру по информационно-политическим критериям либо морально-этическим критериям? (Называются телефоны редакции.) Я не хочу, чтобы вы связывали уж слишком жестко, слишком плотно этот вопрос с темой нашей беседы, потому что так уж напрямую они, может быть, и не пересекаются. Но вот эта самоцензура в тех или иных средствах массовой информации. У меня такое ощущение, что иногда идет какой-то перекос.

 — Ашот, который вы сейчас задали вашим радиослушателям, для меня был неожиданный. Я не знал о нем заранее.
 — Я подтверждаю, что вы о нем не знали.

 — Да. И я вам скажу, с моей точки зрения, поставлен он некорректно. Если вы вообще задаете вопрос, какую цензуру вводить, я вам отвечу. И для наших радиослушателей, они меня услышат, пусть знают. Цензуры у нас в стране не было и не должно быть. Может быть внутренняя цензура совести и понятия чести главного редактора, но цензуры как процесса…
 — Как официально установленные нормы, да?

 — Как процесса по рассмотрам материалов до их выхода в эфир быть не может. Мы сами сталкиваемся с подобными явлениями и принимаем меры к тем органам власти, которые пытаются в отношении СМИ, в том числе наших газет, принимать меры, связанные с нераспространением их информации или с цензурой.
 — Вы сказали, что принимаете меры к органам власти. Можете привести пример?

 — Принимаем меры, да. Такие примеры были у нас в Белгородской области, где, как вы помните, исчез тираж приложения газеты «Аргументы и факты». Мы провели по нему расследование.
 — «Аргументы и факты» или «МК»?

 — Вы совершенно правы. По-моему, «Московский комсомолец». Да, «Московский комсомолец». Мы провели расследование по этому поводу, направили представление в нашу избирательную комиссию. Она приняла меры к членам своей местной избирательной комиссии. И направили документы в прокуратуру, там работают над тем, насколько обоснованно приняли работники милиции меры по изъятию этого тиража.
 — То есть продолжается еще эта история?

 — Конечно, продолжается. Она не завершена, у нас все подобного рода расследования – дела длительные, и в прокуратуре, я вам скажу, очень много работы разного рода. Поэтому мы результаты, я надеюсь, узнаем с вами. Но цензура как таковая, с моей точки зрения, недопустима вообще.
 — Хорошо. Наверное, мне надо было сказать: если вводить самоцензуру в отечественных СМИ. Наверное, мне надо было вопрос сформулировать несколько по-другому.

 — Вы извините, что я вмешиваюсь в вашу передачу.
 — Нет, вы абсолютно правы. Наверное, мне надо было несколько подкорректировать вопрос и…

 — А мы оценим это по ответам наших слушателей.
 — А, кстати, мы к ним обратимся за комментариями. Чуть позже мы обратимся к слушателям за комментариями. Я напомню, что вопрос уже сформулирован. Если вводить цензуру в отечественных СМИ, то стоит ли вводить цензуру по информационно-политическим критериям (телефон для слушателей 995-81-21) либо по морально-этическим критериям (995-81-22)? Это голосование происходит в рамках программы «Рикошет». А мы продолжаем беседу с Борисом Боярсковым, главой Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия. Я подтверждаю, что к формулировке вопроса Борис Антонович не имеет никакого касательства, никакого отношения, вопрос для него являлся неожиданностью. Вы сказали, что вы сами делаете строгие внушения государственным органам, которые пытаются применить цензуру там. Вопрос с Белгородом понятен. А где-нибудь еще это было?

 — Да, были такие случаи у нас. Мы по ним тоже отработали и приняли необходимые меры.
 — Много, в принципе, таких случаев?

 — Единицы. Если бы к нам поступала информация с мест, в том числе и от редакций газет, мы по ним бы работали с таким же удовольствием, как и по материалам, поступающим к нам от читателей, телерадиослушателей по содержанию статей и телерадиопередач. Поверьте, с одинаковым рвением.
 — Вот обратитесь через нашу радиостанцию к редакциям газет, к читателям, слушателям. Это десятки городов нас слушают.

 — Совершенно верно. И я вновь подтверждаю свою готовность, так же, как это делал и раньше на встречах с редакторами наших газет и телерадиовещательных компаний.
 — Обращайтесь в Федеральную службу, если нарушаются ваши права.

 — Любые попытки в ущемлении прав на свободу распространения зарегистрированных в России СМИ будут расследоваться нами самым тщательнейшим образом. И попытки любой цензуры в России будут нами пресекаться.
 — Вопрос рекламы на телевидении, в первую очередь на телевидении, пивной рекламы, какой-то другой алкогольной рекламы, табачной рекламы в глянцевых журналах. Насколько вы пристально следите за этой ситуацией?

 — Ашот, опять же это сфера деятельности другого закона – Закона о рекламе. Это Федеральная антимонопольная служба и другой надзорный орган. Вы знаете, год назад, когда создались эти надзорные органы, в достаточно большой количестве, мы видим, у меня было такое впечатление, что вновь, в том числе и я становлюсь в ряды тех людей, которые осуществляют контроль за надзором или надзор за контролем, в то время как один работает, а семеро, что называется, контролируют. Год проработав в этой сфере, понял, что в сфере нашего законодательства так много неопределенностей, неясностей, так много полей, на которых могут работать недобросовестные печатные СМИ. В том числе и такие, которые распространяют якобы эротические издания, а на самом деле это большой порнобизнес. Что убедился, что деятельностью созданных надзорных служб — они на самом деле немногочисленны, так же, как и наши, всего около 100 человек в центральном аппарате, — она позволяет целенаправленно работать на рынке, где законодательно все вопросы не урегулированы. Выявлять эти неурегулированные вопросы и помогать формировать законодательное поле, формировать правило и условие взаимной ответственности участников рынка как СМИ перед государством, так и государства перед СМИ.
 — Насколько законодатели идут вам навстречу, насколько они охотно откликаются на ваши предложения вносить дополнения, изменения в существующие законы, принимать какие-то законы новые?

 — Закон о СМИ – он основополагающий для нашей с вами сферы деятельности. Очень болезненно, конечно, будут решаться вопросы по внесению туда каких бы то ни было изменений. И у нас основным нормотворческим органом в этой сфере является Министерство культуры массовых коммуникаций. Там работа над проектами каких-то изменений, дополнений ведется. Я знаю, что со всеми организациями, в том числе и общественными организациями, действующими в этой сфере, такими, как Национальная ассоциация телерадиовещателей, Союз журналистов, проводятся необходимые консультации. Мнения очень противоположные. Внесение каких-то изменений – процесс болезненный и должен проходить очень взвешенно. Мы тоже даем свои предложения туда. Но при наличии хорошего базового закона, а наш Закон о СМИ – это один из наиболее демократических законов в мире, я вам прямо скажу, внесение туда изменений должно осуществляться очень продуманно. На декабрь месяц этого года в план законодательной деятельности правительства внесен вопрос о рассмотрении поправок, изменений к этому Закону о СМИ.
 — Текущего года, 2006-го?

 — 2006 года, да. На декабрь, да.
 — То есть это через одиннадцать месяцев?

 — Да. Мы с вами за это время услышим, конечно, результаты общественных обсуждений в различных комиссиях всех этих поправок. Мы будем участвовать в этой работе тоже, давая свои предложения. И в декабре узнаем результаты. По плану где-то, наверное, февраль – март следующего года он должен быть представлен в Государственную думу, ну а дальше опять же мы с вами все вместе, общество, увидим результат этой работы.
 — За последние 5 минут, примерно, в рамках программы «Рикошет» нам позвонило 1112 слушателей. Отвечали на вопрос. Ну, мы с вами обсуждали потом вопрос. И вот результаты. 1112 слушателей позвонило. 5 процентов полагают, что по информационно-политическим критериям, 95 процентов – по морально-этическим критериям. Давайте попробуем с вами прокомментировать вот такой разброс, расклад голосов. Мы продолжаем беседу с Борисом Боярсковым, главой Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия. Беседу ведет Ашот Насибов. 95 процентов дозвонившихся из 1112 человек полагают возможной цензуру по морально-этическим критериям, 5 процентов – по информационно-политическим. Что людей может не устраивать по морально-этическим критериям? Почему в подавляющем большинстве предлагают именно по морально-этическим критериям?

 — Ашот, прежде чем говорить о 5-ти и 95-ти процентах, я хотел бы сказать, что все 100 процентов попались, конечно, в ловушку вашего не совсем корректного вопроса.
 — Это наша задача – ставить некорректные вопросы и получать корректные ответы. Да.

 — Это ваша журналистская уловка, и я хочу это отметить, как очень ловкий прием. И тем не менее поблагодарим 1112 радиослушателей, неравнодушных к этим проблемам. Я действительно очень признателен за эти звонки. Совершенно очевидно, что наших с вами радиослушателей не очень волнуют политические аспекты деятельности наших СМИ. Это очень хороший для меня и здоровый симптом для нашего общества в целом. 95 процентов слушателей, если говорить, так скажем, о самоцензуре в СМИ, выражают неудовлетворенность морально-этическим содержанием этих программ. И мы постоянно ощущаем это в письмах наших людей.
 — На что в первую очередь обращают внимание?

 — Ну, вы знаете, прошлый год прошел под знаком обсуждения содержания фильма «Дом-2».
 — Программы «Дом-2».

 — Программы «Дом-2» на ТНТ.
 — Юмористические передачи не обсуждают?

 — Нет, абсолютно нет. Мы уже привыкли. И слава богу, привыкли и к различному, в том числе и злому достаточно, политическому юмору. Но нетерпимость проявляют наши читатели и слушатели к различного рода печатным изданиям безобразного содержания, которые могут влиять на нравственное здоровье наших детей, в первую очередь. Это сцены насилия, сцены порнографии, которые, конечно, надо регулировать их допуск, именно определяя сферу возможного распространения. Да, они имеют право на жизнь. Но только в условиях специального распространения, как это делается опять же в большинстве стран.
 — Нужен еще и новый штат тех, кто будет контролировать распространение, или как?

 — Да нет, нет. Нужно, чтобы распространители сами, и издатели выполняли требования закона и распространяли эти издания в специально отведенных властями субъекта Федерации местах. Такие места определены и в Москве, и в Петербурге.
 — Но кто-то должен контролировать, выполняет ли издательство и распространители эти условия в специально отведенных местах?

 — Понимаете, за всеми…
 — Понимаю.

 — ..Контроль организовать невозможно. Если мы говорим о самоцензуре, то мы должны говорить о самоконтроле. Если хочешь торговать нормально и печататься долго, да, пожалуйста, соблюдай правила. Наше законодательство ныне, к сожалению, не дает надзорно-контрольным органам, в частности и нам, возможности влиять на этот бизнес экономическими мерами. Вот, с моей точки зрения…
 — То есть самое главное у вас отсутствует.

 — С моей точки зрения, не предупреждения и предписания нужны для воздействия на бизнес. А это именно деньги. На деньги нужно воздействовать штрафами. Опять же не новость и не открытие, во всем мире именно так: жесткие штрафы за нарушение правил торговли и распространение информации, которая возможна только для ограниченного распространения.
 — Каков максимальный размер штрафа, который в принципе может ваше ведомство вынести?

 — Ну, это может быть 10 МРОТ. Понимаете? Ну суммы, несопоставимые с расходами на поиски нарушителей. Ведь сама регистрация СМИ, она идет у нас в уведомительном порядке в стране, она стоит 500 рублей. Понимаете? Решить вопросы о снятии регистрации через суд — для нас сегодня это полгода работы, и масса времени затрачена на подготовку документов, как нами, так и судами. Вот сопоставьте.
 — Пролетело у нас фактически 50 минут нашей беседы. Надо подводить какие-то итоги. У вас есть секунд 20 на то, чтобы самые краткие итоги какие-то, самые общие подвести.

 — Я думаю, что итоги подведут наши слушатели без нас с вами. А я хочу пожелать вам успехов в вашей многотрудной работе, а слушателям – побольше спокойных и интересных развивающих передач вместо жестких политических и конфликтных дебатов.
 — Благодарю вас. Борис Боярсков, глава Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательств в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия, был гостем на «Эхе Москвы». Спасибо.